"Нас так в школе учат". Как школьники спасли пассажиров упавшего самоле

Boris Paleev написал(а) к All в Feb 23 17:56:44 по местному времени:

Нello All!

https://vz.ru/society/2023/2/10/1198765.html

"Нас так в школе учат". Как школьники спасли пассажиров упавшего самолета

10 февраля 2023, 21:00
Юрий Васильев, Нарьян-Мар - Москва



В столетнюю историю отечественной гражданской авиации, юбилей которой отмечается на этой неделе, отдельной строкой войдет и спасение десяти человек после падения Ан-2 за Полярным кругом зимой 2023 года. Люди выжили в том числе благодаря двум братьям-школьникам из поселка Каратайка, Ненецкий автономный округ. Спецкор газеты ВЗГЛЯД пообщался с главными героями этой истории.


- Пойдем в кино, раз Каратайка не принимает? - предлагает Наталья Рочева, глава отделения Российского Красного Креста в НАО. - Вот, "Иван-Царевич и серый волк".

- А на "Чебурашке" были уже?

- На "Чебурашку" в городе билетов нет. На несколько недель, - говорит 11-летний Илья Хатанзейский, выныривая из новенького телефона. То есть досконально изучив билетный вопрос.

Город - это Нарьян-Мар, столица Ненецкого автономного округа. Самого малонаселенного региона России, 44 тысячи человек. Дело происходит в аэропорту, где Хатанзейские - Илья, его брат Александр четырнадцати лет и их мама Алена Андреевна - третье утро подряд пытаются улететь из Нарьян-Мара к себе, в поселок Каратайка.

В понедельник ждали погоды битых три часа против расписания; отмена. Во вторник все шло штатно: регистрация, досмотр, вот-вот уже посадка - и отмена уже на выходе. Зато в среду - перед мультфильмом, стало быть - пассажиров даже ждать не заставили: сразу известили, что погоды нет и сегодня не будет. Как и в предыдущих случаях.

- Север, - говорит Александр. - Вроде все на небе нормально, потом сразу плохо. Может быть, надолго.

- На дни, и неделями тоже бывает, - уточняет Наталья Рочева. - Погода здесь управляет всем.

- Улетим когда-нибудь, - говорит Алена Андреевна.

- Главное, чтобы не как в прошлый раз, - надеется Илья. - Нам не очень понравилось.

*

Прошлый раз был за полторы недели до "Ивана-царевича" вместо вылета. Ан-2, который должен был сесть в Каратайке по дороге из Усть-Кары в Нарьян-Мар, упал в тундре. Двое погибших, пассажирка и второй пилот. Десять выживших, состояние - от ушибов до тяжелого. Вокруг упавшего самолета - тоже одно сплошное Заполярье: сугробы, кусты и прочая пересеченная местность.

- И еще туман, - добавляет Валерий Остапчук, гендиректор ОАО "Нарьян-Марский объединенный авиаотряд". - Внезапный туман. Видимость - двести метров.

То есть в условиях полярной ночи - грубо говоря, пока не упрешься в самолет, людей не найдешь.

Ну и еще несколько условий задачи. Отыскать огнетушитель, чтобы потушить пожар в кабине и двигателе. Поймать в тундре связь. Помочь переломанным пассажирам выбраться из самолета, потому что может рвануть, и разместиться на снегу - да так, чтобы не замерзнуть. Ну и постоянно заботиться о том, чтобы пережившие катастрофу не умерли. От кровопотери, от болевого шока, от холода. В общем, от всего вместе.

Именно это, помимо всего прочего, и сделали Александр и Илья Хатанзейские. Не без помощи взрослых, как же без этого, но все-таки - в первую очередь именно они спасли выживших. Восьмиклассник и пятиклассник, ученики школы поселка Каратайка - от места аварии напрямую десять километров, а если снегоходом, то пятнадцать. Хотя ни бежать, ни ехать на помощь им не пришлось: Саша и Илья - пассажиры того самого самолета.

*

"В связи с организацией на озере Качгорт аэродрома авиации Окрисполкома пешеходное движение и проезд на лошадях через аэродром категорически воспрещается", - сообщает, собственно, исполком Ненецкого национального округа, ныне НАО, в газете "Няръяна Вындер" ("Красный тундровик"), январь 1936 года. "Пешеходное движение и проезд на лошадях должны производиться за границей аэродрома, обсаженной елками".

Качгорт теперь - район Нарьян-Мара. И аэропорт почти сорок лет в другом месте - ни пешеходов, ни лошадей, ни елок: не сказать, чтобы современный, зато безупречно теплый и с отменной столовой. Авиация же - как была, так и остается главной в регионе, где с запада на восток, вдоль по Арктике - 950 км. "Расстояние Нарьян-Мар - Каратайка 363 км", подсказывает навигатор. И предупреждает: "Маршрутов не найдено".

То есть по земле от города до поселка - никак. Либо самолетом часа три, либо вертолет, но побыстрее. Зависит от погоды и количества пассажиров. Летают "Аны" либо вертолеты "Ми" Нарьян-Марского авиаотряда с кодом рейсов "НЯ" - как и в большинство поселков Ненецкого АО. До Каратайки "НЯ" идут по понедельникам и средам. Иногда - по два борта в день, если набирается должное число пассажиров. В ту же Каратайку, например, либо до соседней Усть-Кары, что еще на час лета к востоку.

В тот понедельник, когда Алена Андреевна ждала рейс, как раз летели два "Ана".

- Я встречала Сашу и Илью в аэропорту, собаку взяла. Они в Усть-Каре у родни отдыхали, в школу к нам возвращались, - говорит мама. - Вижу сильный туман. Самолеты шли один за другим. Один сел. А вот второй прошел мимо полосы и опять набрал высоту. Я его видела через темноту - огни, гул, движение в тумане... Но на секунду только. Потом даже красного огонька на крыле уже не видно было, такой туман шел.

Ее дети, Илья и Александр Хатанзейские как раз летели в этом, втором самолете.

*

- Дай скажу вам, - говорит Михаил Янгасов, пассажир Ан-2. Михаил из НАО, работает по соседству - в Коми под Воркутой. Профессия - наследственная, "как у отца и дальше": оленевод. Янгасову под сорок, летел из Усть-Кары в Нарьян-Мар на лечение.

- Дай скажу вам, - говорит Михаил. - До Каратайки погода хорошая была, около часа хорошо летели. Потом сразу хуже стало, как включили что-то в погоде. Или выключили.

- Земли вообще не было видно, потому что туман такой, - оценивает Илья Хатанзейский. - К Каратайке подлетали, вообще никаких огней не смогли увидеть - ни от аэропорта, ни от поселка. Необычно немножко было.

- Он попытался сесть - не получилось. Тряхнуло только сильно, - вспоминает Александр Хатанзейский. - Кругами пролетел над полосой - раз или два - и ушел дальше. На запасной.

До запасной полосы в поселке Варандей - где-то полчаса, не больше.

- Когда над Каратайкой мы закружили, я сначала испугался. Думал, что падаем, - говорит Илья. - Потом гляжу - все себя хорошо вокруг чувствуют. Кто спит, кто в телефонах сидит. Ну и я успокоился. Минут на десять заснул даже. Пока все-таки не упали.

До Варандея, как говорят в авиаотряде, борт не дотянул минут пятнадцать-двадцать.

*

- Мотор [после Каратайки и до падения] как-то не так звучал, - говорит Андрей Хатанзейский. Саше и Илье он не родственник: "У нас фамилии родовые просто - Выучейские, Хатанзейские, Тайбареи..." Андрей и его девушка летели в Нарьян-Мар - там педколледж, куда после армии Хатанзейский пошел учиться прикладной информатике, "ну на программиста типа".

- В какой-то момент я в окно глянул - и услышал, как мотор выключается, - вспоминает Андрей. - Мы начали падать. В тундру, просто голо все. Сугробы большие такие, что кусты скрыли. Кто спал, кто что делал - меня толком никто не услышал. А я успел крикнуть "Падайте, группируйтесь".

- Очнулся, когда уже все упали, - говорит Михаил Янгасов. - Я валяюсь, чувствую, что меня по щекам бьет кто-то. Может, минут десять провалялся максимум. С хвоста справа сидел. Потом оказалось, контузия была. У меня голова кругом. Рука - думал, сломана, но просто ушиб. Серьезный, но ушиб.

- В сугробы упали рядом с речкой, - говорит Саша. - Удар смягчился, не улетели в овраг. Улетели бы туда - хуже было бы, наверное.

- Мы упали, я проснулся, - говорит Илья. - Звон в ушах - подумал, что от тишины. Когда на вертолетах летаешь - громко все, ничего не слышно. А тут самолет - и так-то летит тихо, а тут тишина совсем. Что мне голову повредило, уже после узнал, в амбулатории... Гляжу вперед - кабина горит.

*

Огнетушитель нашел Саша Хатанзейский. Ну, как нашел:

- Я посмотрел на него, еще когда мы зашли в самолет. Даже по дороге читал состав, что там внутри... Не, вообще не предчувствие никакое. Всегда смотрю, где огнетушитель, где выход. Нас так в школе учат по ОБЖ.

- И где висел?

- В хвосте, как положено, - отвечает Саша. - Андрей был около кабины - там, где пилот и пассажирка погибли. Я огнетушитель снял, ему передал. Завал был между нами - все перекорежено было, стекла разбились. Андрей, как с дверью мы разобрались, ближе к пилотской кабине оказался, ему удобнее тушить.

- Как упали, так стали потихоньку выкарабкиваться - кто как мог, - говорит Андрей Хатанзейский - Пацаны, Саша и Илья, открыли заднюю дверь, я помогал, говорил, куда и что. Потом я им сказал: "Выносите людей потихоньку, а я пойду пилотов проверю". Старший парнишка разыскал огнетушитель, дает мне. Я гляжу - кабина горит.

В армии Андрей Хатанзейский служил в пожарном расчете:

- Потушил пламя, огнетушителя хватило. У правого пилота ноги горели. Думали, сможем ему помочь. Смотрю - а у него рот так открыт, что понятно: все. Вытащили сначала его, потом того, кто слева - командира, ведь слева командир сидит? Его заклинило, прищемило сильно в кабине, поэтому пришлось сначала мертвого пилота из кабины выносить, чтобы нормально вытащить. У живого летчика - сильное кровотечение. Мы ему говорим: "Потерпи немножко, сейчас дергать будем, у тебя ноги прижаты, больно будет..."

- Пилот в сознании был, кровь течет, а он все устроить пытался, - говорит Илья. - Пытался показать, где аптечка лежит, а где ракетница - чтобы сигнал подать в ночи: "Мы там-то, то есть мы вот здесь". Аптечку искали, хотели кровь остановить пилоту и остальных в чувство приводить. Ни ракетницу не нашли, ни аптечку.

*

- Вероятность, что в ночи, в тумане мы смогли бы увидеть ракету... - задумывается Яков Усачев, глава Юшарского сельсовета. - Не факт, совсем не факт. Плотно было по туману, и снег в глаза, в фары снегоходов нам шел...

Сельсовет - это собственно Каратайка, что на материке, и один поселок на острове Вайгач в Баренцевом море. На круг - человек семьсот максимум. Собственно в Каратайке - полтысячи. Промысел - олени и рыба. Три продуктовых магазина. Школа-девятилетка с интернатом для детей оленеводов, детский сад, где работает Алена Андреевна, амбулатория и дом культуры.

Выборы в Юшарском сельсовете - прямые. Усачев - глава новенький, избрался в прошлом году: 110 голосов, у соперника 66. Поселковую спасательную экспедицию к самолету - пятнадцать снегоходов, столько же километров до места катастрофы - Яков возглавил сам.

До возвращения в родную Каратайку Яков Усачев служил в Нарьян-Маре в Росгвардии. Искренне надеется, что "то, с чем мы столкнулись", - первый и последний случай в его не только муниципальной, но и офицерской биографии.

- Сориентироваться, чтобы выпустить ракету по направлению нашего движения - при том, что ты не знаешь, откуда к тебе едут, - невозможно же, - уверен Яков Усачев. - Если в самом начале, когда мы из поселка выезжали, тогда шанс был. Но как тут подгадать....

- Всмятку все [в самолете] было, в крови все, - говорит Александр. - И потом, люди раненые, состояние у многих тяжелое. Или ракетницу искать - или связь поскорее, чтобы нас нашли.

А связи около самолета, понятно, не было.

*

Зато связь нашлась на самом самолете. В прямом смысле: если по крылу забраться на фюзеляж упавшего Ан-2 и вытянуть руку с телефоном повыше.

- Сначала на Ан залез я, - говорит Саша. - Словил связь и позвонил на 112. Мне стали звонить на мой телефон спасатели - МЧС [в Нарьян-Маре], и Архангельск, и даже, кажется, Москва. Прерывалось, конечно, но перезванивали. Ветер был, но потихоньку было слышно, что оттуда из телефона говорят. И нас с Андреем там слышали.

Главное, что удалось узнать спасателям, - это координаты. По картам, скачанным в телефон Саши и работающим без интернета. Сеть в родной Каратайке - только в администрации, подключения к мобильному интернету поселок ждет, но пока его нет. Привязаться к телефонному сигналу можно, если есть приложение с картами. У Александра Хатанзейского оно было. Видимо, тоже уроки ОБЖ.

- Самолет неглубоко в снег ушел, - вспоминает Илья. - Передними лыжами только, а задняя на воздухе торчала. Можно было поискать связь, ходя по фюзеляжу. Ребята нашли.

- Я на звонки отвечал, потом Андрей, - говорит Саша. - Он попозже забрался на самолет. Не понимаю, как вообще он это сделал.

- Я, похоже, позже всех заметил, что со мной чего-то не то, - говорит Андрей Хатанзейский, в очередной раз поудобнее устраивая ногу в инвалидной коляске: перелом, причем сложный. - Мы - Илюха на земле, а я и Саня с самолета - еще с людьми разговаривали, которые вокруг лежали. Чтобы постоянно отвечали люди - рассказывали, как они, что болит, где болит. Ну и просто же говорить надо, чтобы на морозе не заснули. Никто на тундру не одевался же, все по-легкому. Один [пассажир] лежал на снегу прямо. Я кинул шапку свою с самолета, девушке своей - мы вместе летели же - говорю: "Продень ему хотя бы руки в шапку, чтобы не мерзли". Она плачет: "Не могу, у меня рука сломана, больно очень". Тут-то я почувствовал, что у меня самого нога защипала. Открыл штанину, вижу - кость выпирает, кровь идет. Ну тут-то я прямо на самолет и присел...

До того Андрей и Саша успели рассказать спасателям - пожалуй, все, что знали. И что можно было увидеть вокруг с самолета:

- Что мы упали, сколько нас тут лежит, кто в сознании, кто нет, - перечисляет Андрей. - Спрашивал еще маленькие нюансы - как остановить кровь. У пилота-командира очень сильно кровь шла, мы не могли остановить. Нам подсказали, что нужно приложить больше ткани и чуть-чуть передавить. Илья и Миша-оленевод все сделали, шарфы какие-то в сумках нашли, футболки - багаж ведь вместе с нами летает... В приложении у Саши были координаты - широта, долгота; я спасателям сказал. Вторым звонком позвонил к себе в поселок Усть-Кару, чтобы они дали знать в Каратайку и чтобы оттуда выезжали за нами. Если могут, конечно, выехать.

Был и еще один звонок, входящий.

- В аэропорту мне сказали, что самолет ушел на Варандей, - вспоминает Алена Андреевна, мама Ильи и Саши. - Это недолго, от нас полчаса самое большое. Пошла на работу - я младший воспитатель в детском саду, нянечка. Оттуда позвонила Саше - узнать, что да как. Слышу, голос не его: "Мы разбились. У нас самолет упал, вызываем спасателей".

- Я их маме ответил, да, - подтверждает Андрей. - У меня телефон был, там двигаться не стоило, чтобы Сане передавать - вдруг опять связь пропадет.

- Я в себя пришла быстро, - говорит Алена Андреевна. - Ближе к шести часам, когда всех в амбулаторию в Каратайке привезли. Часа два, может, три прошло.

- После мамы малых опять позвонил МЧСник, - говорит Андрей. - Сказал, что за нами готовы вылететь два вертолета [со спасателями].

Готовность - безусловно, была. А вылетов в тот понедельник так и не было.

*

- На любом летательном аппарате есть радиомаяк, - напоминает Юрий Бездудный, глава Ненецкого автономного округа. - При столкновении с землей он сообщает на 112: "вот случилось, вот координаты, дальше разбирайтесь сами".

Координаты показывают: самолет - в десяти километрах от поселка Каратайка. Время - три часа дня, что здешней зимой означает глубокую полярную ночь. До Нарьян-Мара - мы помним, 363 км. Ближайший пункт МЧС - в Воркуте, что в Коми. Это двести километров с лишним. На пункте - полный комплект спасателей и медиков, оснащение и шестиколесные вездеходы на огромных колесах; называются "трэколы".

Трэколам по большому счету плевать, есть ли дорога или нет. Особенно если что-то подобное есть. Например, направление - как определяет имеющийся зимник глава Каратайки Яков Усачев: "Годится для того, чтобы до Воркуты от нас на снегоходах доехать - за продуктами или топливом, например. Но много на снегоходах и не привезешь".

Воркутинские трэколы, подчеркивает Юрий Бездудный, были тут же предложены Владимиром Уйбой, его коллегой в Коми:

- Владимир Викторович сказал: "Готов сейчас же посадить врачей - реаниматолога, травматолога, хирурга - в один трэкол. Но боюсь отправлять их одних, поэтому пошлю еще трэкол со спасателями". Мы тем временем подняли медицинские карты, у кого смогли - у пилота, например. Так что врачи из Воркуты выехали с набором крови нужных групп. С набором медикаментов. С пусть и походным, но оборудованием.

Трэколы вышли сразу же. Двести километров до Каратайки - четырнадцать часов пути.

- А что вертолеты, Юрий Васильевич? Ваши, нарьян-марские, со спасателями и врачами?

- И те, и другие уже были в двух вертолетах на аэродроме, - говорит Бездудный. - Все было. Погоды не было в Каратайке. Вообще.

- Погода в тот день - туман, изморозь, - дает справку с места Яков Усачев. - Ледяной туман. За день до всего температура под минус сорок, а когда случилось, было уже минус пятнадцать. Очень сильно поднялась температура. Резко пошел снег, когда самолеты полетели из Усть-Кары в нашу сторону. И вот туман ледяной. Действительно, неожиданный. Это Север.

Авиакатастрофу, разумеется, расследует комиссия - МАК, Росавиация, Следком. В ожидании результатов в НАО полагают, что причиной стало "непреднамеренное попадание в непрогнозируемое сильное обледенение". В любом случае популярная в Заполярье заметка фенолога - "Точную погоду на сегодня можно узнать только завтра" - бытует здесь едва ли не с зарождения полярной авиации: Амдерма, Вайгач и другие, еще со времен Михаила Водопьянова знаменитые маршруты - все это здесь, в Ненецком АО.

Отсюда - специфические навыки пилотов нынешних. Умение эвакуировать человека на зависший над кораблем вертолет в шторм на Северном Ледовитом океане - для вертолетчиков Нарьян-Марского авиаотряда что-то вроде подтверждения квалификации, пусть и на высокий разряд. Найти наглухо пропавшего в тундре - просто будни. Не говоря о том, чтобы отыскать там неподвижный самолет - пусть и полярной ночью в тумане. Командир отряда Валерий Остапчук еще в 1994-м - "за мужество и отвагу, проявленные при спасении людей с теплохода "Яхрома", потерпевшего бедствие в Баренцевом море" - получил орден Мужества. Став одним из первых, а точнее - вторым его кавалером. Вместе с другим пилотом из Нарьян-Мара.

Для того чтобы такие летчики с такими спасателями куда-то не вылетели, погоде надо было очень сильно постараться.

- Видимость двести метров, ночь, туман, обледенение, - напоминает совокупность основных вводных Юрий Бездудный. - Вылет не разрешен. Звонит Росавиация, подчеркивает: ни в коем случае не лететь, погубите и людей, и машины. В вертолетах - два лучших пилота нашего авиаотряда: "Полетим, долетим". "Куда лететь", говорят им. "Там категорически нельзя - на подлете обледенеете и упадете..."

Позднее - из очередных завтрашних сводок на сегодня - стало понятно, что Росавиация кругом права. С океана вновь пошел туман, абсолютная влажность. Температура в Каратайке и окрестностях при этом - уже не минус пятнадцать, а под минус двадцать. В ближайшие часы - до минус двадцати семи.

- И если не дай бог, то они замерзают в десяти километрах от поселка, - говорит Бездудный. - Потому что тундра, снег. И никого.

*

- Влажность была большая. Мороз - ну да, чувствовался. И ветер еще пошел, - говорит Андрей Хатанзейский. - Все замерзли очень. Согреться было нечем. Начали сумки проверять, где что лежит. А что там - футболки да майки. И сами не особо тепло в самолет оделись. Куртки да джинсы. Легкие куртки. То есть зимние, но не для тундры.

- Мы всех всем, чем было, закутали, - говорит Илья. - И разговаривали постоянно. Не помню, про что.

- Андрей сказал, что надо разговаривать, - говорит Саша. - Чтобы не уходили на морозе в сон и вообще. Не все до последнего понимали, где они, что произошло. Только в амбулатории доходить стало, в Каратайке.

- Вертолеты взлететь не могут. Выхожу на главу Каратайки, Усачева Якова, - говорит Юрий Бездудный. - Он нормальный парень, тут же собирает всех мужиков, у кого есть снегоходы.

- Пока я шел от аэропорта до совета - кого встретил, всем сказал, что так и так, надо помогать, - вспоминает Яков Усачев. - Никто не возмутился, не спросил, за чей счет топливо, ничего такого не было. Стали сами собираться, соседей собирать, одежду. Покидали мы на волокуши тулупы, шкуры оленьи. В общем, что в коридорах висело да лежало.

Первую группу - четыре снегохода - собрали еще до получения точных координат. В результате, говорит Усачев, "ошиблась километров на пять, в сторону ушли".

- Им сказали, что самолет упал в десяти километрах от Каратайки. Но так это же напрямую! - говорит Юрий Бездудный. - А если на снегоходах, объезжая кусты, овраги и все прочее - то оказалось, что все пятнадцать. Как это при постановке задачи учтешь, если сам не на местности. И леденеет все - не то, что воздушные суда, нос высунуть невозможно. Стекла в снегоходах - леденеют. Очки у мужиков - леденеют. И уже полноценная ночь.

*

Вторая группа - одиннадцать снегоходов - приблизилась к самолету на несколько сотен метров.

- Мы с Саней все еще наверху на самолете торчим, - говорит Андрей Хатанзейский. - К нам уже Миша-оленевод забрался, его после контузии [при падении] отпустило немного. Услышали гул двигателей - ни фар не видно, ничего: туман сильный.

- Ну да, как отпустило, внизу помогал [пассажирам] разместиться-утеплиться вокруг самолета, - говорит Михаил Янгасов. - Потом тоже наверх к ребятам полез. Фонариком светил, когда моторы [снегоходов] услышал. Вру, дай скажу вам - когда зарево от фар увидел. Потом сам за снегоходами пошел. Я как услышал, что Сашка - восьмиклассник этот, молодой совсем - хочет за ними идти, подумал: не надо ему.

- Миша пошел снегоходам навстречу, на звук - потому что они туда-сюда, туда-сюда, а в нашу сторону-то и не едут. На двадцать метров Михаил ушел - и нам уже больше не видно было. Туман и темно же было, полярная ночь, - говорит Андрей.

Михаил:

- Завязал шнурки на ботинках, чтобы поплотнее было, чтобы снег не набивался - летел-то, дай скажу вам, в развязанных. В самолете холодно, надел специально зимнюю куртку с зимними штанами. Я не молодой, скоро сорок будет, нараспашку не умею.

Андрей:

- Мы даже услышали, что снегоходы в другую сторону поехали. Боялись, что и они не доедут, и Михаил пропадет. Стали ему кричать "Миша, Миша" - а что он услышит? Люди же и без этого от боли кричат, их замолчать не заставишь. Орать - орем, а толку. Темно.

Михаил:

- Есть там такое место - его речка огибает, там кусты большие, напрямую снегоходы не могут ехать. Они рядышком ездят, ищут, фары мечутся. Я напрямую их вижу, по фарам. А они меня нет - фары-то не на меня. Ору, бегу. Хорошо, что один из них не завернул в сторону, на меня выехал прямо. А то я не догнал бы тогда. Прошел-пробежал немного, дай скажу вам. Два километра, может, три. По сугробам, по снегу.

Андрей:

- Потом потихоньку зарево от фар появилось. Мы с Сашей с самолета фонарями на двух телефонах махали-махали. Только когда фары [снегоходов] на нас направились - фара за фарой, фара за фарой - тогда слезли с самолета, встречать. Ну да, с ногой моей и спустился как-то. И потом бегал, помогал людей на волокуши грузить. Врачи говорят, шок был, поэтому перелом не почувствовал.

*

- Дмитрий Выучейский, односельчанин наш, в итоге обнаружил самолет, - говорит Яков Усачев. - Хотя видимости не было совсем. Пока не упрешься - не поймешь, нашел ли. Ночью же, в тумане искали иголку в стоге сена. Дима встал от самолета фарой к нам, чтобы мы свет видели. Увидели. Приехали.

От падения Ан-2 до приезда снегоходов из Каратайки прошло около полутора часов. И еще столько же - путь в поселок. На малой скорости, поскольку за снегоходами - теперь уже спасенные пассажиры.

- Погода уже ужасная была, - говорит Яков Усачев. - Повезло, что быстро собрались и добрались [до Ан-2] тоже вовремя. Раненых - ну то есть, всех - обвязывали, шины наложили кому-то. Одну девушку прямо на носилках на волокушу положили. Благо, волокуша длинная. Всех положили, обложили теплом - одеялами, шкурами. И тихонечко-тихонечко, чтобы не растрясти, хуже не сделать - поехали до поселка. Пятнадцать километров туда - пятнадцать обратно.

В результате все, кто не погибли при столкновении с землей, спаслись. Все десятеро. Согретые, обихоженные в амбулатории Каратайки - пять коек, четыре медработника; но зашить раны тем, кому это было нужно, смогли уже здесь, в поселке. На следующий день - с первым же окном в погоде - все отправились на вертолетах в Нарьян-Мар.

- Если бы еще немного промедлили с нашими поисками, - говорит Усачев, - то врачам из Воркуты смысла бы ехать уже не было. Это была бы чисто поисковая, не спасательная операция. А так трэколы пришли через полсуток после выезда, мы им спасибо сказали, покормили. Хорошо, что подстраховали нас из Коми спасатели, очень хорошо. Но если бы здесь не получилось...

*

Тут - то есть здесь, на месте - в тот день было очень много "если". Вот лишь некоторые, вразброс и вразбивку.

Если бы обычные жители - не спасатели и даже не волонтеры - в кратчайший срок не собрали экспедицию и не выехали в ледяной туман.

Если бы Александр не нашел огнетушитель, а Андрей не сумел бы потушить пожар.

Если бы вместо ФАПа с фельдшером и медсестрой в Каратайке в 2013 году не построили полноценную амбулаторию; "майский указ", так точно.

Если бы Саша и Илья не смогли открыть дверь и вынести покалеченных пассажиров на снег. А потом - тормошить, разговаривать с людьми, не давать им уйти в усиливающийся мороз.

Если бы Михаил не ушел в ночь, в тундру, на звук - чтобы найти экспедицию на снегоходах и указать место назначения.

Если бы Саша не нашел связь и не дозвонился до 112, а Андрей не забрался бы - со сломанной ногой - на самолет и не разговаривал со спасателями.

Если бы погода не дала "окна" для вертолетов из Нарьян-Мара, а трэколы из Воркуты с медиками не пришли в Каратайку - при том, что как минимум первого пилота, истекающего кровью, могли потерять, несмотря на усилия поселковых врачей.

И так далее.

- Ни за какие деньги ты из такой ситуации не выберешься. Имеешь деньги, покупаешь вертолеты - а они не взлетают, потому что погоды нет. Вот и сиди при деньгах, вертолетах... И на гробах, не дай бог. А так - мы вместе и своих не бросаем. Это же не только про пандемию и СВО, - говорит Юрий Бездудный. - Все звонили - Уйба, Александр Витальевич Цыбульский из Архангельска, Александр Дмитриевич Беглов из Петербурга: "Что нужно, чем помочь?" Трэколы, врачи, санавиация, нейрохирурги, если они необходимы... Все, что потребуется и только могло потребоваться, нам было предложено. Не имей сто рублей, воистину.

- Упали на краю покрытия мобильной связи. Чуть-чуть - и не дозвонились бы, - констатирует Яков Усачев. - С большой долей вероятности - травмы, обморожение - и пилот, и пассажиры могли бы не выжить, если бы помощь пришла позже. И если бы эти четверо не сделали все - Саша, Илья, Миша, Андрей...

- Если бы ребята-школьники всех не вытащили, не укутали, не подали бы сигнал, было бы плохо. Очень плохо, - говорит Наталья Рочева, Красный Крест.

*

Из больниц Нарьян-Мара и Архангельска пока что выписали пятерых. Трое из них - Саша, Илья и Михаил. Состояние первого пилота, "за которым сосед наш [Александр] Цыбульский сразу же прислал санитарный самолет", напоминает Юрий Бездудный - сначала было тяжелым, теперь говорят, что стабильное. Остальные - на излечении. Вспоминать не хотят.

- Классный телефон, правда? - показывает Илья.

Подарков у братьев Хатанзейских много. От навороченных игрушек и фруктов, которые в Каратайке в два раза дороже, чем в Воркуте, до сертификатов на мобильники, тут же отоваренных. Дарители - администрация, авиаотряд, люди. И просто так, и в прямую благодарность: 44 тысячи человек на регион - значит, среди спасенных наверняка есть чьи-то родственники либо знакомые.

- Фрукты и овощи к нам в Каратайку привозят осенью, - говорит Алена Андреевна. - Как привозят, сразу разбирают. Огурцы сейчас по триста с чем-то. Помидоры подороже. Когда хожу в магазин, цены не смотрю. Возьму ребятам две-три штучки. Яблоки, например - по 280 за кило.

- Почему не перебраться в город, в Нарьян-Мар?

- Есть хорошая работа в детском саду. Есть школа. Есть привычка жить там - без суеты городской, как наши старшие жили...

На подоконнике в гостинице Красного Креста, где Хатанзейские который день ждут вылета, - две благодарности: "За мужество, отвагу и решительные действия, проявленные при спасении пассажиров Ан-2". Подпись - Валерий Остапчук, кавалер ордена Мужества с первого награждения.

- Ух ты. Не знал про него такое, - говорит Илья. И опять ныряет в телефон, читать. Благо в Нарьян-Маре интернет - есть.

*

- А "Иван-царевич" им понравился, - сообщает Алена Андреевна. Уже из Каратайки, куда "когда-нибудь" - то есть несколькими днями позже - семья Хатанзейских все же добралась. - И на месте чествование ребятам устроили. Опять им сказали, что они герои. Всем поселком.

- Они сами-то это поняли наконец?

- Не знаю, - говорит мама. - Нет, наверное.


Best regards, Boris

--- Ручка шариковая, цена 1.1.5-021027