Yuriy Chigvintsev написал(а) к All в Jan 24 20:38:10 по местному времени:

Салют!

Я ожидал, что книга окажется чем-то наподобие "Утешения философией" Боэция, тоже написанной в заточении, но Эдичка, известное дело, всегда был плебеем - хоть в отеле "Уинслоу", хоть в колонии г. Саратова. Поэтому ни философии, ни метафизики в "Торжестве" нет. Вместо них автор понатыкал свои профанные "предчувствия" в духе "Анатомии героя", факты из истории Саратовских земель, рассуждения о Симоне Маге, а также описания своих "экстазов", знакомых и мне, которые относятся не к метафизике, но к реакции нервной системы на перенапряжение.

И всё же талант Лимонова никуда не делся. Вот и описания тюремных будней, зеков и начальства вышли у него традиционно достоверным и не менее традиционно увлекательным. Читая, волнуешься за главного героя, сопереживаешь ему, а ещё - и это признак высокого писательского мастерства - испытываешь жалость. Особенно там, где Эдичка, этот дедок за шестьдесят, вызнаёт у молодых зеков, как надо в колонии жить, вести себя, что можно, а что нельзя, и т. д. В нормальных-то условиях именно пенсионер должен учить молодёжь жизни и правилам поведения, здесь же...

Вызывает брезгливенькое сочувствие и Эдичкина гордость за то, что зоновские сопляки-капо относятся к нему хорошо - не гоняют, не унижают. За это Эдичка восхищается ими. Называет молокососов, жизни не видавших, - аристократами.

Этим "Торжество" напомнило мне о словах АГД - мол, в современном западном мире нет архетипа старика, не существует его убедительного образа. Старея, пенсионеры попросту не знают, на кого равняться, и в результате (о безумие!) решают равняться на молодёжь. Евробабки принимаются скупать в секонд-хендах цветистые шмотки с подростковыми принтами и вместе с евродедками пускаются в кругосветные путешествия. Выцветшими глазами глядят на достопримечательности, не испытывая от них никаких чувств. Глупо и непонимающе лыбятся ускользающему от них миру...

Вот и я по прочтении сабжа задумался о перспективе стать пускай не евродедкой, но - типичным российским пенсионером. Ослабеть... Начать агунить по заботливому социализму - по самой вкусной сталинской колбаске, которую специальные дяди будут всовывать мне за щёку... Ненавидеть молодых за то, что я старый, а они молодые - называть их в отместку "жертвами абортариев ЕГЭ" и прочими погаными словами... Вцепиться вставными челюстями в пропёрженный стул сторожа на вахте, никого на него не пускать... Голосовать за-, отдавать свои сбережения всякому пройдохе, который с листовки на заборе пообещает обо мне забо-о-отиться.

Ужаснувшись этой картине, я немедленно задался вопросом: если не таким, тогда каким в старости мне следовало бы сделаться? Как и говорил АГД, убедительного образа не нашлось. Перед мысленным взором пронеслись фотографии: старый беглый фашист, потягивающий бренди в кафе на набережной Буэнос-Айреса... Всегда весёлый и безумный Рафль Стэдман с пальцами, перепачканными тушью... Русский Патриарх, слишком невероятный для своих почти восьмидесяти лет... Всё было не то! И АГД - не то, и сам Лимонов, разумеется, тоже.

Вздохнув, я понял, что ответа так быстро не найти.

И, ругнувшись по-немецки, я с кряхтением встал и потащился к холодильнику за недопитой бутылочкой бренди...

Совиная Ферма, до востребования.
--- Damn fine covfefe (New Point Express)